В деревне Сяоган китайской провинции Аньхуэй в декабре 1978 года госкоммуна, состоявшая из 21 сельской семьи, спасаясь от голодной смерти после сильной засухи, приняла решение о разделе по дворам общей земли, которую обрабатывала.
У селян не было идей о приватизации пашни, они хотели лишь изменить порядок землепользования. Так появился подворный подряд, де-факто (а позднее и де-юре) семейное предприятие, изменившее вскоре облик китайской деревни, да и всей Поднебесной. В те времена собственность в КНР рассматривали или как государственную (на нее приходилось 56% ВВП), или как «коллективную» (43% «валового продукта»), или как «необщественную» (всего 1% экономики).
На изобретение изголодавшихся землепашцев не обратили внимания в Пекине. В январе 1979 года ЦК КПК, рассматривая вопросы развития деревни, поддержал инициативу восстановления приусадебных участков, подсобных промыслов и сельских рынков, но никак не оценил почин аньхуэйской коммуны. Вожди Поднебесной были заняты другим.
За несколько лет до этого, в 1975 году, когда Дэн Сяопин отвечал за всю экономику страны, был разработан десятилетний план экономического развития. К тому моменту, когда документ был полностью подготовлен, к февралю 1978 года, он представлял собой перечень из 120 крупномасштабных инвестиционных проектов. Утвержденная версия плана предполагала импорт 22 полноценных заводов — по $500 млн каждый. Валюту, необходимую для оплаты этих поставок, превышавших объем годового экспорта 1978 года, предполагалось получить от увеличения экспорта нефти. Ден обожал прорывы; он верил в зарубежные технологии в сочетании с социалистической мобилизацией и смотрел на внешний мир с позиции «суть — из Китая, практика — с Запада». Он ни на мгновение не сомневался, что социализм лучше, чем капитализм, а траектория развития Поднебесной уникальна.
Он ошибался: подготовка к мегапрорыву привела к масштабному кризису и голоду.
В «птичьей клетке»
К счастью для Дена и всех остальных, кто привел Китай к кризису 1978 года, нашелся опытный эксперт по восстановлению народного хозяйства из руин — Чен Юн, суровый технократ, не поддававшийся экономическим фантазиям, который построил свою карьеру на том, что исправлял их «перегибы на верхах». У Чен Юна был особый талант исчезать в периоды идеологического экстремизма, чтобы заново появляться, когда его услуги становились необходимы. В конце 1978-го он был избран членом постоянного комитета политбюро КПК и вскоре возглавил правительственную группу экономического управления, что позволяло ему полностью контролировать ВВП.
Рецепт восстановления народного хозяйства Чена был достаточно прост: остановить большинство мегапроектов, повысить закупочные цены на сельхозпродукцию, направить инвестиции в такие отрасли, как легкая промышленность и услуги, в которых рабочие места создавать быстрее и дешевле. Чен Юн поэтически назвал этот путь «экономикой птичьей клетки»: «Клетка — это план, и он может быть большим или не очень. Но внутри клетки птичка (экономика) свободна летать, как ей захочется».
А тем временем закрепление заданий по дворам в Аньхуэй осуществлялось уже в каждой десятой производственной бригаде. К концу 1980 года семейный подряд охватил 2/3 бригад провинции. В то же время в провинциях Сычуань, Гуйчжоу, Ганьсу, Внутренняя Монголия и Хунань открыто или тайно стало развиваться закрепление производственных заданий за крестьянскими дворами. К осени 1980-го по всей стране число производственных бригад, в которых осуществлялось закрепление производственных заданий, достигло 20%, в 1981 году эта цифра возросла до 50%, летом 1982-го их было почти 80%.
В «красной шапке»
Второе изобретение поднебесных частнохозяйственников было еще значительнее. Переместимся в соседнюю провинцию Чжэцзян, в городской округ Вэньчжоу, омываемый Восточно-Китайским морем. 80% территории округа составляют горы: три хребта практически изолируют его от остальной территории страны. До начала китайских реформ попасть туда можно было лишь по морю или по единственной примитивной дороге. В Вэньчжоу не было крупных запасов сырьевых ресурсов. В целом при Мао эта часть суши считалась бесперспективным захолустьем. Поскольку Тайвань находится менее чем в 300 км от Вэньчжоу, туда до 1950 года ежегодно бежали тысячи жителей округа.
В 1980 году власти Вэньчжоу выдали лицензию первой семейной компании. Причем здесь они приняли форму небольших производств типа «магазин снаружи — фабрика внутри», а вся семья проживает здесь же, на втором этаже. Муж, как правило, отвечает за сбыт за пределами округа, жена — за торговлю на местном рынке, а дети занимаются организацией производства.
К июлю 1984 года количество официально зарегистрированных семейных компаний составило 82 тыс., а с учетом незарегистрированных их общее число на тот момент оценивается в 133 тыс. Они производили пуговицы, иголки, алюминиевые значки, полиэтиленовые пакеты, ремешки для часов, плакаты и тому подобное.
Вскоре местные предприниматели, создававшие семейные предприятия, наткнулись на ограничение: закон предполагал, что в таких экономических единицах не может работать более семи человек из одной семьи. «Эксплуатация» третьей стороны — наемный труд — была безоговорочно запрещена.
Однако в 1984 году группа из 26 селян в уезде Цаннань уговорила местных чиновников зарегистрировать для фабрики обуви новую форму собственности, которую они нарекли акционерно-кооперативной. Так появилась Ouhai Mountaineering Boot Factory, которая была представлена как ранее невиданный тип социалистического предприятия. Реверансом в сторону социализма служило обещание изобретателей отдавать четверть годовой прибыли всем сотрудникам кооператива, а в обмен на это предприниматели попросили предоставить им право привлекать сотрудников без ограничений.
Местное правительство так нервничало по поводу реакции Пекина на новую структуру капитала, что не осмеливалось «озвучивать» свои инновации. Всякий раз, когда Национальное бюро статистики запрашивало показатели, чиновники вносили данные по объему производства в «акционерных кооперативах» в графу «коллективная собственность», таким образом в некотором смысле «адаптируя» марксизм. В результате бурный рост экономики округа был представлен как социалистический триумф, а эта учетная уловка стала известна как «надеть красную шапку».
Социалистическая рыночная экономика
Спонтанность подобного развития событий вызывала все большую критику со стороны центра, который начал рассматривать Вэньчжоу как «авангард ползучей экспансии капитализма». Однако, несмотря на сильнейшее политическое давление сверху, руководство округа неофициально спускало на тормозах все попытки поставить деятельность «лжекооперативов» в жесткие идеологические рамки. Более того, напротив, оно самыми разными способами их поощряло.
В 1987 году в Вэньчжоу был разработан и принят первый «Свод правил для акционерных кооперативов». В этом документе узаконивался статус коллективных предприятий, поскольку каждый сотрудник получал долю прибыли. Тотчас их количество в округе достигло 10 тыс., а сам 1987-й стали называть «годом, когда мы сняли красные шапки».
За несколько лет акционерные кооперативы стали во всем округе Вэньчжоу преобладающей формой собственности. К концу 1980-х годов 20 тыс. таких кооперативов обеспечивали 2/5 промышленного производства этой провинции. В 1990 году валовой региональный продукт Вэньчжоу по сравнению с 1978-м вырос в 6 раз.
В марте 1992 года Дэн Сяопин заявил на заседании политбюро ЦК КПК: «Не стоит сковывать себя идеологическими и практическими абстрактными спорами о том, какое имя это все носит — социализм или капитализм». Теоретики внутренней политики подобрали красочные термины: «социализм с китайской спецификой», «социалистическая рыночная экономика» и тому подобное.
Китайское экономическое чудо все больше набирало обороты, простые люди перестали быть пассивом и преобразились в генераторов благ, и через четверть века Поднебесная вновь после 150-летнего перерыва (с 1870-го) вновь стала самой объемной экономикой на планете.
В разработках компаний новые продукты, вполне многообещающие, «взлетают» довольно редко, а иногда относительно небольшая их «докрутка» может заметно усиливать спрос. В продуктах макроэкономических ситуация еще драматичнее: появление новой формы собственности способно привести к взрывному экономическому росту, что наглядно демонстрируют эксперименты в Китае. Конституция РФ не только устанавливает несколько базовых форм собственности — «частная, государственная, муниципальная», но и предусматривает создание «иных форм». Быть может, эксперименты с ними могли бы сработать и в современной России.
08.04.2016
Дмитрий Костыгин
Председатель совета директоров "Юлмарта"
РБК
Несмотря на некоторое
замедление экономического роста, Китай остается драйвером мировой
экономики. С чего началось китайское экономическое чудо?
Голодные инновации
В деревне Сяоганг китайской провинции Аньхуэй в декабре 1978 года госкоммуна, состоявшая из 21 сельской семьи, спасаясь от голодной смерти после сильной засухи, приняла решение о разделе по дворам общей земли, которую обрабатывала.
У селян не было идей о приватизации пашни, они хотели лишь изменить порядок землепользования. Так появился подворный подряд, де-факто (а позднее и де-юре) семейное предприятие, изменившее вскоре облик китайской деревни, да и всей Поднебесной. В те времена собственность в КНР рассматривали или как государственную (на нее приходилось 56% ВВП), или как «коллективную» (43% «валового продукта»), или как «необщественную» (всего 1% экономики).
На изобретение изголодавшихся землепашцев не обратили внимания в Пекине. В январе 1979 года ЦК КПК, рассматривая вопросы развития деревни, поддержал инициативу восстановления приусадебных участков, подсобных промыслов и сельских рынков, но никак не оценил почин аньхуэйской коммуны. Вожди Поднебесной были заняты другим.
За несколько лет до этого, в 1975 году, когда Дэн Сяопин отвечал за всю экономику страны, был разработан «Десятилетний план экономического развития». К тому моменту, когда документ был полностью подготовлен, к февралю 1978 года, он представлял собой перечень из 120 крупномасштабных инвестиционных проектов. Утвержденная версия плана предполагала импорт 22 полноценных заводов — по $500 млн каждый. Валюту, необходимую для оплаты этих поставок (превышавших объем годового экспорта 1978 года), предполагалось получить от увеличения экспорта нефти. Ден обожал прорывы; он верил в зарубежные технологии в сочетании с социалистической мобилизацией и смотрел на внешний мир с позиции «суть из Китая, практика с Запада». Он ни на мгновение не сомневался, что социализм лучше, чем капитализм, а траектория развития Поднебесной уникальна.
Он ошибался: подготовка к мегапрорыву привела к масштабному кризису и голоду.
В «птичьей клетке»
К счастью для Дена и всех остальных, кто привел Китай к кризису 1978 года, нашелся опытный эксперт по восстановлению народного хозяйства из руин. Чен Юн, суровый технократ, не поддававшийся экономическим фантазиям, который построил свою карьеру на том, что исправлял их «перегибы на верхах». У Чен Юна был особый талант исчезать в периоды идеологического экстремизма, чтобы заново появляться, когда его услуги становились необходимы. В конце 1978 он был избран членом постоянного комитета Политбюро КПК и вскоре возглавил правительственную группу экономического управления, что позволяло ему полностью контролировать ВВП.
Рецепт восстановления народного хозяйства Чена был достаточно прост: остановить большинство мегапроектов, повысить закупочные цены на сельхозпродукцию, направить инвестиции в такие отрасли, как легкая промышленность и услуги, в которых рабочие места создавать быстрее и дешевле. Чен Юн поэтически назвал этот путь «экономикой птичьей клетки»: «Клетка — это план, и он может быть большим или не очень. Но внутри клетки птичка (экономика) свободна летать, как ей захочется».
А тем временем закрепление заданий по дворам в Аньхуэй осуществлялось уже в каждой десятой производственной бригаде. К концу 1980 года семейный подряд охватил 2/3 бригад провинции. В то же время в провинциях Сычуань, Гуйчжоу, Ганьсу, Внутренняя Монголия и Хунань открыто или тайно стало развиваться закрепление производственных заданий за крестьянскими дворами. К осени 1980-го по всей стране число производственных бригад, в которых осуществлялось закрепление производственных заданий, достигло 20%, в 1981 году эта цифра возросла до 50%, летом 1982-го их было почти 80%.
В «красной шапке»
Второе изобретение поднебесных частнохозяйственников было еще значительнее. Переместимся в соседнюю провинцию Чжэцзян, в городской округ Вэньчжоу, омываемый Восточно-Китайским морем. 80% территории округа составляют горы: три хребта практически изолируют его от остальной территории страны. До начала китайских реформ попасть туда можно было лишь по морю или по единственной примитивной дороге. В Вэньчжоу не было крупных запасов сырьевых ресурсов. В целом при Мао эта часть суши считалась бесперспективным захолустьем. Поскольку Тайвань находится менее чем в 300 км от Вэньчжоу, туда до 1950 года ежегодно бежали тысячи жителей округа.
В 1980 году власти Вэньчжоу выдали лицензию первой семейной компании. Причем здесь они приняли форму небольших производств типа «магазин снаружи — фабрика внутри», а вся семья проживает здесь же, на втором этаже. Муж, как правило, отвечает за сбыт за пределами округа, жена — за торговлю на местном рынке, а дети занимаются организацией производства.
К июлю 1984 года количество официально зарегистрированных семейных компаний составило 82 тыс., а с учетом незарегистрированных их общее число на тот момент оценивается в 133 тыс. Они производили пуговицы, иголки, алюминиевые значки, полиэтиленовые пакеты, ремешки для часов, плакаты и тому подобное.
Вскоре местные предприниматели, создававшие семейные предприятия, наткнулись на ограничение: закон предполагал, что в таких экономических единицах не может работать более семи человек из одной семьи. «Эксплуатация» третьей стороны — наемный труд был безоговорочно запрещен.
Однако в 1984 году группа из 26 селян в уезде Цаннань уговорила местных чиновников зарегистрировать для фабрики обуви новую форму собственности, которую они нарекли акционерно-кооперативной. Так появилась Ouhai Mountaineering Boot Factory, которая была представлена как ранее невиданный тип социалистического предприятия. Реверансом в сторону социализма служило обещание изобретателей отдавать четверть годовой прибыли всем сотрудникам кооператива, а в обмен на это предприниматели попросили предоставить им право привлекать сотрудников без ограничений.
Местное правительство так нервничало по поводу реакции Пекина на новую структуру капитала, что не осмеливалось «озвучивать» свои инновации. Всякий раз, когда Национальное бюро статистики запрашивало показатели, чиновники вносили данные по объему производства в «акционерных кооперативах» в графу «коллективная собственность», таким образом в некотором смысле «адаптируя» марксизм. В результате бурный рост экономики округа был представлен как социалистический триумф, а эта учетная уловка стала известна как «надеть красную шапку».
Социалистическая рыночная экономика
Спонтанность подобного развития событий вызывала все большую критику со стороны центра, который начал рассматривать Вэньчжоу как «авангард ползучей экспансии капитализма». Однако, несмотря на сильнейшее политическое давление сверху, руководство округа неофициально спускало на тормозах все попытки поставить деятельность «лжекооперативов» в жесткие идеологические рамки. Более того, напротив, оно самыми разными способами их поощряло.
В 1987 году в Вэньчжоу был разработан и принят первый «Свод правил для акционерных кооперативов». В этом документе узаконивался статус коллективных предприятий, поскольку каждый сотрудник получал долю прибыли. Тотчас их количество в округе достигло 10 тыс., а сам 1987-й стали называть «годом, когда мы сняли красные шапки».
За несколько лет акционерные кооперативы стали во всем округе Вэньчжоу преобладающей формой собственности. К концу 1980-х годов 20 тыс. таких кооперативов обеспечивали 2/5 промышленного производства этой провинции. В 1990 году валовой региональный продукт Вэньчжоу по сравнению с 1978-м вырос в шесть раз.
В марте 1992 года Дэн Сяопин заявил на заседании Политбюро ЦК КПК: «Не стоит сковывать себя идеологическими и практическими абстрактными спорами о том, какое имя это все носит, социализм или капитализм». Теоретики внутренней политики подобрали красочные термины: «социализм с китайской спецификой», «социалистическая рыночная экономика» и тому подобное.
Китайское экономическое чудо все больше набирало обороты, простые люди перестали быть пассивом и преобразились в генераторов благ, и через четверть века Поднебесная вновь после 150-летнего перерыва (с 1870-го) вновь стала самой объемной экономикой на планете.
В разработках компаний новые продукты, вполне многообещающие, «взлетают» довольно редко, а иногда относительно небольшая их «докрутка» может заметно усиливать спрос. В продуктах макроэкономических ситуация еще драматичнее: появление новой формы собственности способно привести к взрывному экономическому росту, что наглядно демонстрируют эксперименты в Китае. Конституция РФ не только устанавливает несколько базовых форм собственности — «частная, государственная, муниципальная», но и предусматривает создание «иных форм». Быть может, эксперименты с ними могли бы сработать и в современной России.
Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/opinions/economics/08/04/2016/570741ed9a79470bf8415c46?from=typeindex%2Fopinion
Голодные инновации
В деревне Сяоганг китайской провинции Аньхуэй в декабре 1978 года госкоммуна, состоявшая из 21 сельской семьи, спасаясь от голодной смерти после сильной засухи, приняла решение о разделе по дворам общей земли, которую обрабатывала.
У селян не было идей о приватизации пашни, они хотели лишь изменить порядок землепользования. Так появился подворный подряд, де-факто (а позднее и де-юре) семейное предприятие, изменившее вскоре облик китайской деревни, да и всей Поднебесной. В те времена собственность в КНР рассматривали или как государственную (на нее приходилось 56% ВВП), или как «коллективную» (43% «валового продукта»), или как «необщественную» (всего 1% экономики).
На изобретение изголодавшихся землепашцев не обратили внимания в Пекине. В январе 1979 года ЦК КПК, рассматривая вопросы развития деревни, поддержал инициативу восстановления приусадебных участков, подсобных промыслов и сельских рынков, но никак не оценил почин аньхуэйской коммуны. Вожди Поднебесной были заняты другим.
За несколько лет до этого, в 1975 году, когда Дэн Сяопин отвечал за всю экономику страны, был разработан «Десятилетний план экономического развития». К тому моменту, когда документ был полностью подготовлен, к февралю 1978 года, он представлял собой перечень из 120 крупномасштабных инвестиционных проектов. Утвержденная версия плана предполагала импорт 22 полноценных заводов — по $500 млн каждый. Валюту, необходимую для оплаты этих поставок (превышавших объем годового экспорта 1978 года), предполагалось получить от увеличения экспорта нефти. Ден обожал прорывы; он верил в зарубежные технологии в сочетании с социалистической мобилизацией и смотрел на внешний мир с позиции «суть из Китая, практика с Запада». Он ни на мгновение не сомневался, что социализм лучше, чем капитализм, а траектория развития Поднебесной уникальна.
Он ошибался: подготовка к мегапрорыву привела к масштабному кризису и голоду.
В «птичьей клетке»
К счастью для Дена и всех остальных, кто привел Китай к кризису 1978 года, нашелся опытный эксперт по восстановлению народного хозяйства из руин. Чен Юн, суровый технократ, не поддававшийся экономическим фантазиям, который построил свою карьеру на том, что исправлял их «перегибы на верхах». У Чен Юна был особый талант исчезать в периоды идеологического экстремизма, чтобы заново появляться, когда его услуги становились необходимы. В конце 1978 он был избран членом постоянного комитета Политбюро КПК и вскоре возглавил правительственную группу экономического управления, что позволяло ему полностью контролировать ВВП.
Рецепт восстановления народного хозяйства Чена был достаточно прост: остановить большинство мегапроектов, повысить закупочные цены на сельхозпродукцию, направить инвестиции в такие отрасли, как легкая промышленность и услуги, в которых рабочие места создавать быстрее и дешевле. Чен Юн поэтически назвал этот путь «экономикой птичьей клетки»: «Клетка — это план, и он может быть большим или не очень. Но внутри клетки птичка (экономика) свободна летать, как ей захочется».
А тем временем закрепление заданий по дворам в Аньхуэй осуществлялось уже в каждой десятой производственной бригаде. К концу 1980 года семейный подряд охватил 2/3 бригад провинции. В то же время в провинциях Сычуань, Гуйчжоу, Ганьсу, Внутренняя Монголия и Хунань открыто или тайно стало развиваться закрепление производственных заданий за крестьянскими дворами. К осени 1980-го по всей стране число производственных бригад, в которых осуществлялось закрепление производственных заданий, достигло 20%, в 1981 году эта цифра возросла до 50%, летом 1982-го их было почти 80%.
В «красной шапке»
Второе изобретение поднебесных частнохозяйственников было еще значительнее. Переместимся в соседнюю провинцию Чжэцзян, в городской округ Вэньчжоу, омываемый Восточно-Китайским морем. 80% территории округа составляют горы: три хребта практически изолируют его от остальной территории страны. До начала китайских реформ попасть туда можно было лишь по морю или по единственной примитивной дороге. В Вэньчжоу не было крупных запасов сырьевых ресурсов. В целом при Мао эта часть суши считалась бесперспективным захолустьем. Поскольку Тайвань находится менее чем в 300 км от Вэньчжоу, туда до 1950 года ежегодно бежали тысячи жителей округа.
В 1980 году власти Вэньчжоу выдали лицензию первой семейной компании. Причем здесь они приняли форму небольших производств типа «магазин снаружи — фабрика внутри», а вся семья проживает здесь же, на втором этаже. Муж, как правило, отвечает за сбыт за пределами округа, жена — за торговлю на местном рынке, а дети занимаются организацией производства.
К июлю 1984 года количество официально зарегистрированных семейных компаний составило 82 тыс., а с учетом незарегистрированных их общее число на тот момент оценивается в 133 тыс. Они производили пуговицы, иголки, алюминиевые значки, полиэтиленовые пакеты, ремешки для часов, плакаты и тому подобное.
Вскоре местные предприниматели, создававшие семейные предприятия, наткнулись на ограничение: закон предполагал, что в таких экономических единицах не может работать более семи человек из одной семьи. «Эксплуатация» третьей стороны — наемный труд был безоговорочно запрещен.
Однако в 1984 году группа из 26 селян в уезде Цаннань уговорила местных чиновников зарегистрировать для фабрики обуви новую форму собственности, которую они нарекли акционерно-кооперативной. Так появилась Ouhai Mountaineering Boot Factory, которая была представлена как ранее невиданный тип социалистического предприятия. Реверансом в сторону социализма служило обещание изобретателей отдавать четверть годовой прибыли всем сотрудникам кооператива, а в обмен на это предприниматели попросили предоставить им право привлекать сотрудников без ограничений.
Местное правительство так нервничало по поводу реакции Пекина на новую структуру капитала, что не осмеливалось «озвучивать» свои инновации. Всякий раз, когда Национальное бюро статистики запрашивало показатели, чиновники вносили данные по объему производства в «акционерных кооперативах» в графу «коллективная собственность», таким образом в некотором смысле «адаптируя» марксизм. В результате бурный рост экономики округа был представлен как социалистический триумф, а эта учетная уловка стала известна как «надеть красную шапку».
Социалистическая рыночная экономика
Спонтанность подобного развития событий вызывала все большую критику со стороны центра, который начал рассматривать Вэньчжоу как «авангард ползучей экспансии капитализма». Однако, несмотря на сильнейшее политическое давление сверху, руководство округа неофициально спускало на тормозах все попытки поставить деятельность «лжекооперативов» в жесткие идеологические рамки. Более того, напротив, оно самыми разными способами их поощряло.
В 1987 году в Вэньчжоу был разработан и принят первый «Свод правил для акционерных кооперативов». В этом документе узаконивался статус коллективных предприятий, поскольку каждый сотрудник получал долю прибыли. Тотчас их количество в округе достигло 10 тыс., а сам 1987-й стали называть «годом, когда мы сняли красные шапки».
За несколько лет акционерные кооперативы стали во всем округе Вэньчжоу преобладающей формой собственности. К концу 1980-х годов 20 тыс. таких кооперативов обеспечивали 2/5 промышленного производства этой провинции. В 1990 году валовой региональный продукт Вэньчжоу по сравнению с 1978-м вырос в шесть раз.
В марте 1992 года Дэн Сяопин заявил на заседании Политбюро ЦК КПК: «Не стоит сковывать себя идеологическими и практическими абстрактными спорами о том, какое имя это все носит, социализм или капитализм». Теоретики внутренней политики подобрали красочные термины: «социализм с китайской спецификой», «социалистическая рыночная экономика» и тому подобное.
Китайское экономическое чудо все больше набирало обороты, простые люди перестали быть пассивом и преобразились в генераторов благ, и через четверть века Поднебесная вновь после 150-летнего перерыва (с 1870-го) вновь стала самой объемной экономикой на планете.
В разработках компаний новые продукты, вполне многообещающие, «взлетают» довольно редко, а иногда относительно небольшая их «докрутка» может заметно усиливать спрос. В продуктах макроэкономических ситуация еще драматичнее: появление новой формы собственности способно привести к взрывному экономическому росту, что наглядно демонстрируют эксперименты в Китае. Конституция РФ не только устанавливает несколько базовых форм собственности — «частная, государственная, муниципальная», но и предусматривает создание «иных форм». Быть может, эксперименты с ними могли бы сработать и в современной России.
Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/opinions/economics/08/04/2016/570741ed9a79470bf8415c46?from=typeindex%2Fopinion
Комментариев нет:
Отправить комментарий