Тридцать первого марта истек срок приема заявок стран в качестве
учредителей Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (Asian
Infrastructure Investment Bank, AIIB), создаваемого по инициативе Китая с
2014 года.
Заявленная цель деятельности AIIB — финансирование инфраструктурных проектов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Его штаб-квартира разместится в Пекине, стартовый капитал составит 50 млрд долларов с возможностью дальнейшего увеличения до 100 млрд. Он будет образован за счет взносов стран-участниц пропорционально размерам их экономик.
Церемония подписания меморандума об открытии банка прошла осенью 2014 года, в ней участвовали представители 21 страны, включая такие крупные азиатские экономики, как Индия, Малайзия, Таиланд и Сингапур. Среди первоначальных стран-участниц — две крупнейшие экономики постсоветской Центральной Азии, Казахстан и Узбекистан. В дальнейшем намерение войти в состав учредителей AIIB выразили другие крупные страны региона — Южная Корея, Индонезия, Филиппины и Австралия, а также ряд влиятельных неазиатских государств, включая Саудовскую Аравию, Катар, Великобританию, Францию, Германию, Италию, Швейцарию, Бразилию и Израиль.
О намерении России вступить в создаваемый банк на состоявшемся в конце марта в Китае экономическом форуме заявил первый вице-премьер Игорь Шувалов. Председатель КНР Си Цзиньпин и министр финансов этой страны Лоу Цзивэй приветствовали решение России.
Распределение голосов в руководящих органах создаваемого финансового института, принципы и процедуры его деятельности пока неясны. Преобладание доли КНР в капитале банка с большой вероятностью определит доминирование Китая в исполнительных органах нового финансового института. Тем не менее Цзинь Ликан, ответственный за создание банка, заявил, что Китай не собирается выступать в проекте в роли «большого брата».
Согласование уставных документов банка планируется завершить до конца года.
Наблюдатели трактуют инициативу Китая по созданию AIIB как очередную попытку сформировать некую работающую альтернативу бреттон-вудским международным финансовым институтам, прежде всего Всемирному банку и Азиатскому банку развития (АБР), находящимся под непропорциональным влиянием США и их главного азиатского союзника Японии. Так, в созданном в 1966 году АБР (оплаченный капитал — 160 млрд долларов) доля голосов Японии вдвое больше, чем Китая, и председательствует в нем традиционно представитель Японии, хотя уже четыре года назад КНР превзошла Японию по размеру экономики.
В свою очередь, доля голосов Китая в МВФ меньше, чем Японии, Германии, Франции или Великобритании, — лишь 2,5%. А предложения КНР об увеличении своего веса в квотах и голосах МВФ пропорционально весу страны в мировой экономике уже пять лет блокируются Конгрессом США.
В русло этой гипотезы укладывается и то, что США и Япония высказали настороженное отношение к AIIB. Спикер Госдепа Джен Псаки заявила: «Хотя власти США приветствуют идею создания инфраструктурного банка в Азии, мы призываем к тому, чтобы он соответствовал международным стандартам управления и прозрачности».
Япония изначально поддерживала США в решении не принимать участие в проекте. «У нас нет другого выхода, кроме как быть очень осторожными относительно участия в AIIB», — заявил министр финансов Японии Таро Асо. Условием присоединения своей страны к новому финансовому институту министр назвал формирование правил выдачи кредитов исходя из социальных последствий этих действий, а также обеспечение прозрачности процедуры выдачи займов. «Управляющие органы банка должны аудировать и утверждать каждый проект», — подчеркнул Асо.
Тем не менее Игорь Шувалов, объявляя о присоединении России к AIIB, подчеркнул, что банк не будет конкурировать с Всемирным банком или с другими международными институтами развития, но будет дополнять мировую финансовую инфраструктуру.
Проект и смысл создания нового международного финансового института «Эксперт» обсудил с заведующим отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН Яковом Миркиным.
— Можно ли расценивать проект создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций как попытку изменить соотношение сил в международной финансовой архитектуре в пользу крупных развивающихся стран, прежде всего Китая?
— В 1980 году на развивающиеся экономики приходилось 24,8 процента мирового ВВП (в долларах США, в текущих ценах). На долю «развивающейся Азии» — 6,7 процента. А в прошлом году уже 39,3 процента мирового ВВП было создано в странах, которые нельзя назвать индустриальными. Почти 20 процентов — в развивающейся Азии, втрое больше, чем треть века назад. И это без учета азиатских «новых тигров», которые давно причислены к развитым странам.
Развивающиеся экономики формируют примерно 20 процентов глобальных финансов, азиатские (Китай, Япония, «азиатские тигры» и другие) — не менее четверти.
Все это меняет мировую финансовую архитектуру, создает в ней новые полюса, делает экономически неизбежным появление новых глобальных и региональных финансовых институтов, принимающих на себя часть рисков и денежных потоков. Посткризисный период — время деконцентрации «финансовой власти» МВФ и Всемирного банка просто в соответствии с законами развития сложных систем. Чем сложнее система (мировая экономика, глобальные финансы), тем сложнее должна быть система управления, способная ее стабилизировать и развивать.
— В прошлом году на саммите стран БРИКС в Форталезе было учреждено два коллективных финансовых института БРИКС — Новый банк развития, NDB, со стартовым капиталом 50 миллиардов долларов, взносами по десять миллиардов долларов от пяти стран-учредительниц и Соглашение об условных резервах, Contingent Reserve Arrangement, CRA, на общую сумму 100 миллиардов долларов. Обрел ли NDB какую-то конкретику в принципах своей деятельности? Что общего и в чем разница между NDB и AIIB?
— По NDB дело потихоньку двигается. Россия в конце февраля первой ратифицировала соглашение о его создании. И NDB, и AIIB — международные банки «по интересам». NDB создан на пятерых членов БРИКС, его деньги — для БРИКС и развивающихся экономик, чтобы закачивать их в инфраструктурные и другие длинные инвестпроекты устойчивого развития. Но действовать он будет по всему миру.
AIIB — множество стран-участниц, в том числе Франция и Великобритания, но инфраструктурное финансирование — внутри азиатского региона.
Как на самом деле сложится — никто не знает, потому что упорно муссируется вопрос о том, что эти банки — конкуренты МВФ и Всемирного банка, в которых доминируют США и G7. Если конкуренты — значит, должны заниматься не только инвестпроектами, но и текущей стабилизацией финансовых систем, спасением утопающих во время кризисов, как это делает МВФ как банк центральных банков.
Нужно помнить, что региональные финансовые институты — это не что-то новое. С 1960-х их создано по всему свету несколько десятков, и они давно научились действовать совместно с МВФ и Всемирным банком.
Многое может измениться, если финансовые новички будут действовать в программах стабилизации с не столь тяжелыми и часто непродуктивными концепциями, с которыми продолжает идти в развивающиеся страны МВФ. Вместо логики урезаний, тяжелых налогов, сокращений и лечения по принципу «Больной, излечись сам» — логика стимулирования деловой активности, высвобождения энергии бизнеса и среднего класса для преодоления кризисов.
— Каковы интересы России, государства и бизнеса, в участии в работе таких многосторонних финансовых институтов, как NDB и AIIB? Насколько реален риск доминирования интересов КНР в работе формирующихся банков?
— Чем больше международных финансовых институтов, тем выше кредитный рычаг, который можно получить, если, конечно, представительства России в этих банках не будут синекурами, а заполнятся активными и падкими на новые идеи людьми. Тем больше «тонких» каналов влияния, если, конечно, они не будут просто размазаны по портфелю участий. Любой банк — это инструмент, который можно обернуть с выгодой для себя, а можно, наоборот, просто отдать в общую кассу деньги и бессмысленно их растратить. Сейчас это будущее неопределенно.
Риск доминирования Китая определяется не столько корпоративным устройством этих банков (все стороны, которые их создают, будут ревниво следить за равновесностью позиций), сколько тем, что будет происходить с самим Китаем. Удастся ли еще долгое время быть «на форсаже», удерживать высокие темпы роста? Не будет ли повторена экономическая судьба Японии, ушедшей после «экономического чуда» в «потерянные десятилетия»? Все это фабула, еще неизвестная, за которой предстоит с интересом наблюдать.
«Эксперт» №15 (941)
Заявленная цель деятельности AIIB — финансирование инфраструктурных проектов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Его штаб-квартира разместится в Пекине, стартовый капитал составит 50 млрд долларов с возможностью дальнейшего увеличения до 100 млрд. Он будет образован за счет взносов стран-участниц пропорционально размерам их экономик.
Церемония подписания меморандума об открытии банка прошла осенью 2014 года, в ней участвовали представители 21 страны, включая такие крупные азиатские экономики, как Индия, Малайзия, Таиланд и Сингапур. Среди первоначальных стран-участниц — две крупнейшие экономики постсоветской Центральной Азии, Казахстан и Узбекистан. В дальнейшем намерение войти в состав учредителей AIIB выразили другие крупные страны региона — Южная Корея, Индонезия, Филиппины и Австралия, а также ряд влиятельных неазиатских государств, включая Саудовскую Аравию, Катар, Великобританию, Францию, Германию, Италию, Швейцарию, Бразилию и Израиль.
О намерении России вступить в создаваемый банк на состоявшемся в конце марта в Китае экономическом форуме заявил первый вице-премьер Игорь Шувалов. Председатель КНР Си Цзиньпин и министр финансов этой страны Лоу Цзивэй приветствовали решение России.
Распределение голосов в руководящих органах создаваемого финансового института, принципы и процедуры его деятельности пока неясны. Преобладание доли КНР в капитале банка с большой вероятностью определит доминирование Китая в исполнительных органах нового финансового института. Тем не менее Цзинь Ликан, ответственный за создание банка, заявил, что Китай не собирается выступать в проекте в роли «большого брата».
Согласование уставных документов банка планируется завершить до конца года.
Наблюдатели трактуют инициативу Китая по созданию AIIB как очередную попытку сформировать некую работающую альтернативу бреттон-вудским международным финансовым институтам, прежде всего Всемирному банку и Азиатскому банку развития (АБР), находящимся под непропорциональным влиянием США и их главного азиатского союзника Японии. Так, в созданном в 1966 году АБР (оплаченный капитал — 160 млрд долларов) доля голосов Японии вдвое больше, чем Китая, и председательствует в нем традиционно представитель Японии, хотя уже четыре года назад КНР превзошла Японию по размеру экономики.
В свою очередь, доля голосов Китая в МВФ меньше, чем Японии, Германии, Франции или Великобритании, — лишь 2,5%. А предложения КНР об увеличении своего веса в квотах и голосах МВФ пропорционально весу страны в мировой экономике уже пять лет блокируются Конгрессом США.
В русло этой гипотезы укладывается и то, что США и Япония высказали настороженное отношение к AIIB. Спикер Госдепа Джен Псаки заявила: «Хотя власти США приветствуют идею создания инфраструктурного банка в Азии, мы призываем к тому, чтобы он соответствовал международным стандартам управления и прозрачности».
Япония изначально поддерживала США в решении не принимать участие в проекте. «У нас нет другого выхода, кроме как быть очень осторожными относительно участия в AIIB», — заявил министр финансов Японии Таро Асо. Условием присоединения своей страны к новому финансовому институту министр назвал формирование правил выдачи кредитов исходя из социальных последствий этих действий, а также обеспечение прозрачности процедуры выдачи займов. «Управляющие органы банка должны аудировать и утверждать каждый проект», — подчеркнул Асо.
Тем не менее Игорь Шувалов, объявляя о присоединении России к AIIB, подчеркнул, что банк не будет конкурировать с Всемирным банком или с другими международными институтами развития, но будет дополнять мировую финансовую инфраструктуру.
Проект и смысл создания нового международного финансового института «Эксперт» обсудил с заведующим отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН Яковом Миркиным.
— Можно ли расценивать проект создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций как попытку изменить соотношение сил в международной финансовой архитектуре в пользу крупных развивающихся стран, прежде всего Китая?
— В 1980 году на развивающиеся экономики приходилось 24,8 процента мирового ВВП (в долларах США, в текущих ценах). На долю «развивающейся Азии» — 6,7 процента. А в прошлом году уже 39,3 процента мирового ВВП было создано в странах, которые нельзя назвать индустриальными. Почти 20 процентов — в развивающейся Азии, втрое больше, чем треть века назад. И это без учета азиатских «новых тигров», которые давно причислены к развитым странам.
Развивающиеся экономики формируют примерно 20 процентов глобальных финансов, азиатские (Китай, Япония, «азиатские тигры» и другие) — не менее четверти.
Все это меняет мировую финансовую архитектуру, создает в ней новые полюса, делает экономически неизбежным появление новых глобальных и региональных финансовых институтов, принимающих на себя часть рисков и денежных потоков. Посткризисный период — время деконцентрации «финансовой власти» МВФ и Всемирного банка просто в соответствии с законами развития сложных систем. Чем сложнее система (мировая экономика, глобальные финансы), тем сложнее должна быть система управления, способная ее стабилизировать и развивать.
— В прошлом году на саммите стран БРИКС в Форталезе было учреждено два коллективных финансовых института БРИКС — Новый банк развития, NDB, со стартовым капиталом 50 миллиардов долларов, взносами по десять миллиардов долларов от пяти стран-учредительниц и Соглашение об условных резервах, Contingent Reserve Arrangement, CRA, на общую сумму 100 миллиардов долларов. Обрел ли NDB какую-то конкретику в принципах своей деятельности? Что общего и в чем разница между NDB и AIIB?
— По NDB дело потихоньку двигается. Россия в конце февраля первой ратифицировала соглашение о его создании. И NDB, и AIIB — международные банки «по интересам». NDB создан на пятерых членов БРИКС, его деньги — для БРИКС и развивающихся экономик, чтобы закачивать их в инфраструктурные и другие длинные инвестпроекты устойчивого развития. Но действовать он будет по всему миру.
AIIB — множество стран-участниц, в том числе Франция и Великобритания, но инфраструктурное финансирование — внутри азиатского региона.
Как на самом деле сложится — никто не знает, потому что упорно муссируется вопрос о том, что эти банки — конкуренты МВФ и Всемирного банка, в которых доминируют США и G7. Если конкуренты — значит, должны заниматься не только инвестпроектами, но и текущей стабилизацией финансовых систем, спасением утопающих во время кризисов, как это делает МВФ как банк центральных банков.
Нужно помнить, что региональные финансовые институты — это не что-то новое. С 1960-х их создано по всему свету несколько десятков, и они давно научились действовать совместно с МВФ и Всемирным банком.
Многое может измениться, если финансовые новички будут действовать в программах стабилизации с не столь тяжелыми и часто непродуктивными концепциями, с которыми продолжает идти в развивающиеся страны МВФ. Вместо логики урезаний, тяжелых налогов, сокращений и лечения по принципу «Больной, излечись сам» — логика стимулирования деловой активности, высвобождения энергии бизнеса и среднего класса для преодоления кризисов.
— Каковы интересы России, государства и бизнеса, в участии в работе таких многосторонних финансовых институтов, как NDB и AIIB? Насколько реален риск доминирования интересов КНР в работе формирующихся банков?
— Чем больше международных финансовых институтов, тем выше кредитный рычаг, который можно получить, если, конечно, представительства России в этих банках не будут синекурами, а заполнятся активными и падкими на новые идеи людьми. Тем больше «тонких» каналов влияния, если, конечно, они не будут просто размазаны по портфелю участий. Любой банк — это инструмент, который можно обернуть с выгодой для себя, а можно, наоборот, просто отдать в общую кассу деньги и бессмысленно их растратить. Сейчас это будущее неопределенно.
Риск доминирования Китая определяется не столько корпоративным устройством этих банков (все стороны, которые их создают, будут ревниво следить за равновесностью позиций), сколько тем, что будет происходить с самим Китаем. Удастся ли еще долгое время быть «на форсаже», удерживать высокие темпы роста? Не будет ли повторена экономическая судьба Японии, ушедшей после «экономического чуда» в «потерянные десятилетия»? Все это фабула, еще неизвестная, за которой предстоит с интересом наблюдать.
«Эксперт» №15 (941)
Комментариев нет:
Отправить комментарий